В интересах Александра было распространить как можно шире и быстрее известие о поражении персов при Иссе, особенно важно было, чтобы об этом узнали греческие полисы, так как успехи персидского флота в Эгейском море делали македонский тыл неустойчивым и Александр, видимо, уже был осведомлен о сношениях спартанского царя Агиса III с персами. Поскольку основную часть персидских морских сил составляли кипрский и финикийский флот, то первоочередной задачей стало подчинение восточного побережья Средиземного моря с тем, чтобы заставить киприотов и финикийцев отколоться от персов и перейти на сторону Александра, после того как Финикия окажется под властью македонян. Эта стратегическая задача четко сформулирована в приводимой Аррианом (II, 17) речи Александра на совете “друзей” и военачальников перед осадой Тира. Не тратя времени на преследование Дария и его рассеявшихся войск [+3], Александр двинулся в Финикию. Города Арад, Мараф, Библ, Сидон и Дамаск сдались без сопротивления, в Дамаске была захвачена царская казна и прочее имущество Дария и его приближенных, а также прибывшие к Дарию для переговоров послы из Спарты, Фив и Афин [+4]. Уже через два месяца после битвы при Иссе греко-македонская армия подошла к Тиру – крупнейшему и наиболее укрепленному из финикийских городов. Тирийпы, надеясь на неприступность своей крепости, расположенной на острове, и стремясь сохранить нейтралитет в войне между Персией и Македонией, не открывая военных действий, отказались впустить Александра внутрь города для жертвоприношения. Македоняне расценили это как враждебный акт и начали осаду города.
Взять островной город, не имея флота, едва ли было возможно, хотя Александр и предпринял небывалое для того времени сооружение – постройку дамбы от материка к острову через пролив шириной в 4 стадия (около 740 м). Но, как и рассчитывал Александр, военные корабли Сидона, Арада, Библа, узнав о подчинении своих городов македонянами, покинули персидскую флотилию и перешли под власть Александра (80 судов), а вскоре присоединились к нему и 120 кораблей киприотов. Объединенными усилиями пехотных частей и флота после семимесячной осады Тир был взят и разграблен, большая часть населения истреблена или продана в рабство. Потери греко-македонских войск тоже были значительны.
Затянувшаяся осада Тира осложнила положение в тылу у македонской армии. Собрав остатки воинских частей, рассеявшихся после поражения при Иссе во внутренних районах Малой Азии, уцелевшие военачальники Дария попытались вернуть под власть персов Лидию, очевидно, рассчитывая выйти к побережью и соединиться с персидским флотом, продолжавшим удерживать под своей властью ряд островов в Эгейском море. Hо Антигону, оставленному сатрапом Фригии, удалось разбить персов и ликвидировать эту угрозу. Еще более опасная ситуация для македонян возникла в это время в Греции: Спарта, не участвовавшая в Коринфском конгрессе и в восточном походе Александра, попыталась поднять греческие полисы против Македонии и восстановить свое влияние в Греции, возглавив антимакедонское движение. Так как выступление Спарты было на руку персам, не исключено, что в какой-то мере они его инспирировали. Спартанский царь Агис III обратился к командованию персидским флотом с просьбой о военной помощи в тот момент, когда персы заняли остров Сифнос, ближайшую к Пелопоинесу удобную гавань на Кикладах. Агис, получив от персов 10 триер и 30 талантов денег, отправился на Крит, один из главных районов вербовки наемников, и, как пишет Диодор (XVII, 48, 2), “захватив большинство городов, принудил их принять персидскую сторону”.
Однако переход финикийского и кипрского флотов на сторону Александра резко ослабил позиции персов в Эгейском море. На севере Эгеиды греко-македонский флот при поддержке враждебных персам демократических слоев изгнал персидские гарнизоны с Тенедоса, Хиоса, из городов Лесбоса, с Коса и других островов. Персидская эскадра у о. Сифноса также была разбита. Таким образом, к концу 332 – началу 331 г. в Эгеиде была восстановлена македонская гегемония.
Александр в это время со своим сухопутным войском двигался к Египту. Сопротивление ему оказала лишь Газа, важный пункт караванной торговли между Месопотамией и Египтом, Южной Аравией и Средиземным морем; осада считавшейся неприступной и имевшей значительный гарнизон крепости длилась два месяца. После ее падения сатрап Египта Мазака, не имея прочного тыла в стране и достаточных сил для обороны, без боя сдался Александру. От пограничной крепости Пелусия греко-македонское войско направилось к древней египетской столице Мемфису. Здесь Александр принес жертвы египетским богам в знак уважения к местным традициям, а затем с частью войска спустился в дельту Нила по одному из его рукавов и на побережье между озером Мареотида и морем выбрал место для строительства нового города и порта – Александрии Египетской.
Основанием Александрии был завершен первый этап похода Александра и осуществлена важнейшая, может быть, еще не вполне отчетливо осознававшаяся в то время, но продиктованная потребностями экономической жизни задача – сделать восточную половину Средиземного моря внутренним морем эллинского мира, обеспечив тем самым прочность и постоянство морских, в первую очередь торговых, коммуникаций. В это время как раз пришло сообщение об изгнании персидских морских и сухопутных сил с Лесбоса, Хиоса, Коса и большей части Киклад. Персидский флот был полностью отрезан от внутренних районов Персии и практически перестал существовать.
Возможно, Александр отдавал себе отчет, что теперь перед ним стоит новая, еще более трудная задача – поход в глубь Персидской державы, чтобы нанести ей такой удар, который лишил бы ее возможности вернуть захваченные Македонией территории. Для осуществления этой задачи было необходимо новое идеологическое обоснование в дополнение к уже ставшей привычной и в какой-то мере реализованной идее отмщения персам. И в этом плане экспедиция в Сиутский оазис к оракулу Амона, предпринятая Александром, была важным звеном в цепи его действий в Египте: оракул, пользовавшийся в Греции широкой известностью и почитанием, должен был гарантировать ему покровительство могущественнейшего из египетских богов – Амона (которого греки отождествляли с Зевсом) в дальнейшей войне против персов. Согласно традиции, в результате посещения храма Амона Александр был провозглашен сыном бога и ему были предсказаны непобедимость и успех во всех его предприятиях.
В античной и современной историографии немало внимания уделяется мистическому аспекту посещения Сиутского оазиса и провозглашения Александра сыном бога, и, возможно, это провозглашение действительно оказало какое-то влияние на умонастроение если не ближайшего окружения Александра, то населения завоеванных восточных территорий. Но большее значение имели реальные социально-политические последствия [+5] этого акта: жрецы Амона признали Александра законным владыкой Египта, что обеспечивало ему прочный тыл и необходимые материальные ресурсы для дальнейшей войны с персами. А предсказание о непобедимости Александра должно было стать мощным моральным стимулом для его солдат в последующих сражениях.
По возвращении в Мемфис Александр устроил празднество по эллинскому образцу с гимнастическими и музыкально-театральными состязаниями, на которые прибыли многие знаменитости из Греции и посольства городов. В начале 331 г., получив пополнение от Антипатра, Александр направился во внутренние области Персии, оставив в Египте сухопутный и морской гарнизоны и назначив надежных лиц во главе военного, гражданского и финансового управлений.
Тем временем в Европе на Балканском полуострове ширились антимакедонские выступления. Весной 331 г. отложился от Македонии наместник Александра во Фракии Мемнон. Вероятно, это событие было както связано с неудачной экспедицией стратега Зопириона в Северное Причерноморье: гибель Зопириона и его войска на обратном пути послужила стимулом для возобновления борьбы за независимость фракийских племен. Антипатр вынужден был с основной массой македонских войск направиться во Фракию. По-видимому, в это же время Агис III, призывавший эллинов “единодушно отстаивать свободу”, со своими наемниками и спартанским ополчением нанес поражение македонскому гарнизону, находившемуся на Пелопоннесе, после чего к нему присоединились полисы Ахеи, Элиды и Аркадии, за исключением Мегалополя и Пеллены. Однако полисы Северной и Средней Греции медлили с определением своей позиции в возникшем конфликте. Антипатр, по словам Диодора (XVII, 63, 1), узнав об этом, поспешил кое-как закончить войну с Мемноном, направил все свои войска в Пелопоннес и обратился к членам Коринфского союза за помощью против Спарты. Ему удалось пополнить армию эллинами из союзных полисов и в кровопролитном сражении разгромить спартанцев и их союзников. Следуя тактике Александра, рассмотрение вопроса о судьбе побежденных Антипатр вынес на решение синедриона членов Коринфского союза. На собрании союзников “много речей было сказано и за, и против” лакедемонян, но в конечном счете союзники, по словам Диодора (XVII, 73, 5), “постановили предоставить решение Александру”. Лакедемоняне выдали заложников Антипатру и отправили послов к Александру с просьбой о прощении. Как полагают исследователи, в итоге Спарта вынуждена была смириться с утратой Мессении и гегемонии на Пелопоннесе и присоединиться к Коринфскому союзу.
Следует обратить внимание на позицию в этой войне Афин и других полисов Средней и Северной Греции: их отказ поддержать Спарту в борьбе с Македонией, по-видимому, был обусловлен не столько старыми счетами и прежним соперничеством и противоборством, сколько текущими экономическими интересами. Ведь такое грандиозное военное предприятие, как поход против Персии и подчинение всего Восточного Средиземноморья, потребовало значительного материального обеспечения, прежде всего оружием, военными кораблями, транспортными средствами, одеждой и обувью. Если продовольствие армия Александра получила с завоеванной территории, то оружие и снаряжение, очевидно, в значительной мере привозились из Македонии и Греции, так как едва ли была возможность организовать его производство в достаточных масштабах при армии, находящейся все время в движении. И не случайно, что именно на годы восточного похода Александра приходится последний экономический подъем Афин, и при этом отчетливо проявляется его связь с военно-техническим производством – возрождением и усилением флота (считается, что именно в это время Афины обладали наибольшим в их истории количеством судов), строительством верфи, доков, арсенала, производством и накоплением военного и военно-морского снаряжения. И не случайно также, что даже такой принципиальный враг Македонии, как Демосфен, занимал нейтральную позицию во время выступления Агиса III, а позднее согласился воздать божеские почести Александру. Демосфен принадлежал к тому слою афинского общества, который был связан с торгово-ростовщическими операциями, а для торгово-ремесленных слоев Греции восточный поход был выгодным предприятием. Можно предполагать, что благожелательное отношение Александра к Афинам тоже обусловливалось не только (или даже не столько) уважением к славному прошлому Афин и их вкладу в развитие эллинской культуры, сколько заинтересованностью в афинском ремесленном производстве и ремесленниках, в афинском торгово-транспортном флоте. Вероятно, и другие ремесленные центры Греции, производившие необходимые для действующей армии и для постоянно набиравшихся пополнений снаряжение и оружие, как и Афины, предпочитали сохранять союзные отношения с Македонией.
Поражение Спарты и ее союзников произошло накануне или после (мнения исследователей расходятся) решающего сражения в октябре 331 г. между греко-македонской и персидской армиями при Гавгамелах, Недалеко от города Арбел. Дарий и его военачальники позволили Александру почти беспрепятственно перейти через Евфрат, пересечь Междуречье в направлении от Фапсака к древней Ниневии и даже переправиться через Тигр, ограничиваясь опустошением территорий, по которым должны были двигаться войска Александра. Для сражения была выбрана широкая равнина, где персы развернули огромную армию, включавшую не только пехоту и конницу, но и серпоносные колесницы и слонов. Греко-македонская армия, далеко углубившаяся во вражескую территорию и оторвавшаяся от своего тыла, оказалась перед противником, вдвое превосходящим ее по численности. Но опять высокая выучка солдат и дисциплина, их бесстрашие и вера в свои силы и непобедимость, накопленный опыт и полководческий талант командиров, и прежде всего Александра, обеспечили победу и разгром армии персов, разноязычной, плохо управляемой, недостаточно обученной.
Победа под Арбелами открыла путь в центральные области державы Ахеменидов и положила начало ее распаду. Отложив преследование Дария, Александр повел армию в Вавилон и Сузы, сдавшиеся ему без сопротивления. В Сузах была захвачена царская казна [+6] и прочее царское имущество, среди которого и ценности, вывезенные из Греции во время греко-персидских войн [+7]. Лишь на пути в Персеполь и Пасаргады, древние столицы персов, македонские войска встретили некоторое сопротивление. Захватив хранившиеся здесь богатства, Александр сжег царский дворец в Персеполе – знаменитый памятник персидского зодчества и символ могущества Ахеменидов, как объясняет Арриан, в возмездие за разрушение Афин и сожжение храмов во время греко-персидских войн. Подчинив важнейшие центры Персидской державы, Александр направился в Мидию к Экбатанам, где Дарий пытался снова собрать войска, чтобы приостановить вторжение в северные и восточные сатрапии, но из-за разногласий среди его военачальников и свиты это ему не удалось. Упорно преследуемый Александром, он бежал в Гирканию и там был убит низложившими его сатрапами; преемником Дария был провозглашен Бесс, сатрап Бактрии.
По сообщению Арриана (III, 19, 5-6), еще в Экбатанах Александр отпустил домой войска греческих союзников и фессалийскую конницу, уплатив им условленное вознаграждение [+8]. Этот акт означал, что, и по мнению Александра и македонян, и по мнению командиров и воинов союзных контингентов, поход против Персидской державы, провозглашенный на Коринфском конгрессе, был уже завершен. Дальнейшее продолжение войны становилось делом только Македонии или скорее македонского царя. И хотя многие из отпущенных остались в войске Александра, но остались они уже, как говорит Арриан (III, 19, 6), “на свой страх”, т. е. в качестве наемников. С этого момента и цель похода, и ее идеологическое оформление меняются. После смерти Дария Александр стал считать себя законным владыкой Персидской державы. Он наказал убийц Дария, распорядился похоронить его в соответствии с персидскими традициями и начал преследование Бесса, как узурпатора.
[+3] Арриан. (II, 13) и Курций Руф (IV, 1, 27-34; 39) сообщают об отступлении основных войск Дария за Евфрат и бегстве части наемников на Кипр и в Египет, а другой части – во внутренние области Малой Азии.
[+4] Фиванцев Александр отпустил, афинянина Ификрата оставил в своей свите, а спартанца отдал под стражу.
[+5] Уже древние авторы отмечали, что в этом предприятии Александра проявились не только его мистическая настроенность или желание подражать мифическим героям Гераклу и Персею, обращавшимся к этому оракулу, но и трезвый политический расчет. Арриан, например, пишет (III, 3, 2): “Итак, он отправился к Амону, рассчитывая, что в точности узнает о том, что его касается, или, по крайней мере, сможет сказать, что узнал” (курсив наш. – А. П.].
[+6] По Арриану (III, 16, 7), было захвачено 50 тыс. талантов! Напомним, что к началу похода в македонской казне было 60 талантов.
[+7] В том числе статуи тираноборцев Гармодия и Аристогитона, которые Александр вернул в Афины.
[+8] Некоторые современные исследователи считают, что это произошло позднее, после смерти Дария.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.